Вышли через пол километра, я думаю-не пойду далеко, лозу пройду и к дому поверну. А на пригорок залезли и дунуло с севера! Сразу высушило пот и охладило. Пройдёмся значит!
Ещё выше поднялись-совсем повеселели-задуло уверенно и упруго. И открылся вид. Всё, кукурузу всю убрали, пусто стало на полях. Только сады зеленеют и хлопок вдалеке. Мы ещё выше забрались. Сел я под высокую тую в тени, сигарету скрутил. Тойчик рядом лег, распластался на пузе. Над головой дикий голубь-уууррр, уууррр-надувает грудь, приседает перед самочкой, крутится на месте. Танцует и поёт, убалтывает. Ещё выше жаворонок звенит. Я его слышать-слышу, но взглядом поймать не могу. В десяти метрах-кошеное поле и там вальяжно серые вороны расхаживают. Здоровая стая, голов тридцать. Среди них, белыми пятнами-малые цапли. Ходят неспеша, кланяются-кормятся. Бенчук увидел это дело и подорвался. Тойчик вроде тоже вскочил, но через пару метров вернулся.
А в небесах, метрах в семи, пустельга охотится. Парит на широких крыльях небольшими кругами, зависает на одном месте, трепещет крыльями-вглядывается. Повисит секунду и плавно соскальзывает в сторону. Закладывает ещё один круг, и ещё один, и ещё. А потом-хоооп-складывает крылья и камнем падает вниз.
Бенчук вернулся. Уставший, дышит часто и язык вывалил. Пойдём домой, нам километров пять шагать. Солнце уже краем в море погружается. На востоке, у самой земли, ширится фиолетовая полоса.
А яички авдотки пропали. Или я проглядел-сумерки опускаются...
